Как украинским солдатам не сойти с ума после АТО

Казалось бы, что может быть желаннее для человека на войне оказаться в прежнем уютном мире? И бойцы АТО этого не скрывают, говоря на телекамеры и диктофоны журналистов о том, как скучают по близким и хотят их поскорее обнять. Но на деле возвращение в мирную жизнь часто становится для них испытанием. Потому что прежним мир для человека, державшего в руках оружие, уже никогда не будет.

 

«ПАПУ НЕЛЬЗЯ НЕРВИРОВАТЬ»

 

«Да-да, пойдем. Да, я слышу, доця», — парень в форме ВДВ рассеянно и устало пытается отвечать на вопросы дочерей, повисших на нем по обе стороны. «Папа, ты меня не слушаешь!» — упрекает младшая. Старшая ее одергивает: «Тихо! Папу нельзя нервировать. Ты забыла, что мама сказала?» — и смущенно замолкает под осуждающим взглядом родительницы.

 

Мама-жена идет рядом, она совсем не смотрит на мужа, как и он на нее. Слышу громкий шепот прохожих: «Смотри, смотри, из зоны АТО». Но боец даже не поворачивает головы в сторону бестактных зевак.

 

К семье спешит пожилая женщина: «Ну наконец-то! Голодный, небось. Я там уже борща наварила». И вдруг добавляет: «Страшно, сынок, было?» «Нормально», — отрезает солдат, а на его лице резко гаснет едва наметившаяся улыбка.

 

Девчонки продолжают скакать вокруг отца, жена — молчать, бабуля — тараторить, а мужчина — смотреть в какую-то точку вдали, видимую только ему.

 

Они идут прямо по дороге. Водители на обгоняющих авто приветственно сигналят. Солдат старается улыбнуться, но взгляд выдает: ему нерадостно. Ему вообще словно не до эмоций. До дома, в который семья завернула, мужчина в форме не проронил больше ни слова. В подъезд он вошел последним, оглянувшись...

 

Такую картину на днях автору этих строк довелось наблюдать в Ирпене, что под Киевом. На мою просьбу «как-нибудь поговорить «за жизнь» вдвшник отреагировал отказом. «А что жизнь? Победим, тогда и поговорим», — отрезал солдат.

 

Незавершенность ситуации — особенность, в которой приходится реабилитировать украинских солдат. И этот факт может как ухудшить положение дел, так и стать ресурсным для них (то есть стать толчком к развитию): все зависит от того, как на отсутствие развязки посмотреть.

 

АФГАНСКИЙ СИНДРОМ

 

Если АТО закончится победой украинской стороны, то число солдат с посттравматическим синдромом (ПТСР) будет около 10–20% (в противном случае оно может достигнуть 50%). Такой прогноз сделали почти единодушно все психологи, с которыми пообщались «Вести». «Психологическое состояние наших соотечественников после войн во Вьетнаме и Афганистане (1979–1989 гг.) было тяжелым потому, что итогом их участия в этих войнах стало поражение, обесценивание их вклада в эту войну. Сейчас же солдаты ведут войну за свою территорию и свои ценности. Таким образом, у них есть совершенно четкое объяснение тому, почему им приходится стрелять», — говорит Наталья Шапошник, координатор групп экстренного реагирования психологической службы в зоне АТО.

 

Впрочем, если пустить на самотек психологическую реабилитацию солдат (как это было в постафганское время), то связанные с ПТСР социальные проблемы будут куда более масштабными: бывшие бойцы и их родственники могут пополнить ряды алкоголиков, наркоманов, криминальных банд и пациентов психиатрических больниц.

 

«Афганцы стали потерянным поколением потому, что была потеряна система координат, в которой они жили, а в новой их прошлые действия выглядели преступлением. Но самым страшным стало то, что мы оказались никому не нужны со своими проблемами: выкарабкивайся, как хочешь. Многие мои побратимы спились, кто-то ушел в рэкет», — рассказывает бывший афганец, а ныне — заместитель командира батальона «Айдар» Валентин Лихолит.

 

В свое время он вернулся с той войны контуженным 22-летним юнцом. И стал одним из немногих, кто смог-таки выбраться из ее последствий победителем. Хотя мог бы пойти по скользкой дорожке, захлебываясь жалостью к себе. По его признанию, он так же, как и другие афганцы, испытывал растерянность, стал нервным, на все остро реагировал. Но собрал волю в кулак, получил образование учителя физкультуры и даже создал впоследствии военно-патриотический клуб «Отвага» в городе Новоукраинке. Среди его воспитанников — сотрудники МВД и СБУ и даже чемпионы мира по каратэ. Всего с 1988 года Валентин Лихолит стал учителем для 5000 ребят. Его жизненное кредо: «Если твои планы рассчитаны на год — сей рожь, на десятилетия — сажай деревья, если планы рассчитаны на века — воспитывай детей». Но такой внутренний стержень есть, увы, не у каждого солдата.

 

Например, сын Людмилы К. из Запорожья уже более двух месяцев, как вернулся из зоны АТО. «Проблемы с алкоголем были у сына и раньше. Теперь я его почти не вижу трезвым, — плачет моя собеседница. — Поговорить с ним толком не могу — на все мои расспросы отмахивается. Спокойные ночи могу пересчитать на пальцах, а в остальные — вскрикивает, несколько раз вскакивал и прятался под кровать. На утро ничего не помнит. Вот наконец уговорила его пойти к психотерапевту, надеюсь, он нам поможет».

 

Муж Татьяны В. к чарке, к счастью, не тянется: «Он, наоборот, сейчас отказывается. Говорит, что алкоголь ничего не решит, и боится белок из-за расшатанной психики. А то, что нервы у него никудышные стали, — это да: заводится с пол-оборота, часто срывается на крик. Но я стараюсь промолчать — пусть выплеснется. А один раз в соседнем дворе что-то праздновали. При звуках салюта муж разревелся — это напомнило ему ужасы плена».

 

ВОЛНА ПСИХОТРАВМ — ВПЕРЕДИ

 

Число украинских семей, которые живут в посттравматическом состоянии вместе со своими мужьями, сыновьями и отцами, пока измеряется не в указанных выше процентах, а в десятках случаев. Причин две. Во-первых, психические расстройства часто проявляют себя не сразу, а через 3–6 месяцев (и даже позже) после пережитого ужаса. Во-вторых, подавляющее большинство бойцов, приехавших на ротацию, снова спешит вернуться в зону АТО.

 

«Мой сын был ранен в ногу. Уже не одну неделю лечим его. Сначала речь шла об ампутации. Теперь, когда он идет на поправку, говорит, что вопрос о его возвращении не обсуждается, — рассказывает Екатерина В. из Запорожья. — Я однозначно против. Но сын тверд: «Мама, ты не понимаешь: я должен отомстить за смерть ребят!»

 

Ушел снова воевать и сын Татьяны Корнийчук из Житомира. Он ушел, побыв в отпуске всего 10 дней. «Сказал мне: «Мама, если останусь, как я буду общаться потом с друзьями? Мне жить еще в этом городе — я должен его защитить», — вспоминает Татьяна. — Конечно, на войне свои правила и принципы, и, возможно, сыну будет непросто вливаться в мирную жизнь потом. А самая большая проблема, с которой бойцы столкнутся, — это будет принцип: «Моя хата з краю», которого у них на войне нет. Наши люди в основной своей массе не изменились, увы. А ребята воюют за новое будущее, которого, боюсь, они могут не обнаружить по возвращении. Но, думаю, мы с сыном справимся, поскольку у нас с ним очень доверительные отношения».

 

ДЕРЖИТСЯ НА ВОЛОНТЕРАХ

 

Тяжелее других возвращаться к мирной жизни бойцам, которые получили на войне серьезные увечья: они не могут снова уйти в зону АТО, чтобы завершить начатое дело (а любая незавершенность — это уже стресс), но и не могут начать жить жизнью инвалида. И не только потому, что им невыносимо психологически от самого факта потери конечности или возможности передвигаться самостоятельно. «В Украине, увы, априори нет условий для нормальной (насколько это возможно) жизни людям с ограниченными возможностями», — вздыхает Ольга Евланова, психотерапевт, член совета Украинской ассоциации когнитивно-поведенческих терапевтов, которая работает с ранеными бойцами и их семьями.

 

Стоит ли удивляться, что некоторые из них не в силах принять тот факт, что их жизнь отныне будет борьбой за выживание, и добровольно уходят из нее. Увы, как отмечают психологи, такие случаи среди украинских солдат не единичны.

 

В западных странах, в частности, в США, вопрос реабилитации решен на государственном уровне. Прежде чем вернуться домой, солдат за госсчет проходит восстановление в спеццентре, где получает не только лечение, но и помощь психолога, а также социальных служб, помогающих ему влиться впоследствии в мирную жизнь. У нас же и этим вопросом занимаются общественные организации — на волонтерской основе.

 

Именно благодаря волонтерам бойцы АТО получают еду, одежду, бронежилеты и психологическую помощь не только в эпицентре военных событий, но и дома. В частности, душевные раны солдатам и их родственникам помогают залечивать психологи из общественной организации «Украинская ассоциация специалистов по преодолению последствий психотравмирующих событий», представители которой помогали зимой справиться со стрессом протестующим во время событий на Майдане. Ее представители есть в 19 областях. «К нам как-то приезжали американские коллеги поделиться опытом. Реабилитацией они занимаются не более восьми часов в неделю, — говорит Ольга Евланова. — Наши же психологи не работают, только когда спят. У них есть специальные помещения, у нас — нет. Материал для реабилитационных мероприятий мы покупаем за деньги, собранные волонтерами, а иногда — и за свои. Но мы рады, что можем помогать ребятам. Наша помощь — все равно капля в море по сравнению с тем, что они все делают для нашей страны».

 

НЕ ПСИХОЛОГАМИ ЕДИНЫМИ…

 

Но все же ни один психолог не сможет реабилитировать солдата, если его родня реагирует на последствия его психотравмы неконструктивно.

 

«Супруги, образно говоря, — это сообщающиеся сосуды. И если жена не сможет совладать с потоком эмоций мужа, если она «зажмет» его, то «сосуд» разорвется, — говорит психолог Екатерина Проноза. — Были на моих глазах и разводы в семьях экс-бойцов. Но знаю браки, которые, не побоюсь этого выражения, обречены на счастье. Они заключались в госпитале, когда солдаты проходили лечение в связи с ампутацией ноги или руки. Увечье, которое впоследствии могло быть препятствием, стало для новоиспеченных мужей обретением: каждый из них сделает все, чтобы его любимая женщина, которая не на словах, а на деле осталась с ним в беде, была счастлива. А значит, это будет крепкий и счастливый союз».

 

Одна из таких семей — супруги Яриш. Десантник из 79-й николаевской аэромобильной бригады Руслан сделал предложение с заветным колечком своей невесте 1 марта. «И в этот же день Руслана попросили «с вещами на выход» в зону АТО, — вспоминает Елена. — В июне снайперская пуля прошила Руслану легкое и раздробила позвонки».

 

Сейчас Елена неотлучно со своим любимым — теперь уже супругом, который проходит лечение в Харькове. «О плохом мы не думаем, верим, что все будет хорошо. Процентов на 70% это, конечно, зависит от Руслана, но на 30% — от меня, — говорит Елена. — И я сделаю все, что в моих силах, чтобы поставить мужа на ноги: смысл моей жизни — моя семья, и я не имею права быть слабой».

Джерело: vesti-ukr.com

___________________________________________

Опубліковано в категоріях: Адаптація учасників АТО та їхніх сімей | НОВИНИ

Позначки: адаптація після війни | психологічна допомога

На цю ж тему

4.08.2021 Війна змінює життя - інтерв'ю з волонтеркою Тетяною Фреїшин, дружиною військовослужбовця

4.08.2021 Подбай про себе – франківський Карітас розпочинає реабілітацію для ветеранів та ветеранок АТО / ООС

5.03.2021 9 порад для простішого повернення з війни в сім’ю

20.10.2020 Я точно впевнений, що не даремно воював...

18.10.2020 Як допомогти військовому повернутися з війни додому